Депрессия и ее причины
Депрессия и ее причины.
Было замечено что люди в состоянии депрессии направляют большую часть своих негативных чувств не на другого, а на самого себя, ненавидя себя без всякой связи со своими реальными недостатками. Кроме того, депрессивные люди редко способны переживать чувство гнева. Вместо него они ощущают вину. В. Голдман однажды остроумно ответил интервьюеру: "Когда меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал, я удивляюсь, почему я забыл о нем". Депрессивные люди мучительно осознают каждый совершенный ими грех — при том, что они игнорируют собственные добрые поступки, долго переживая каждое свое эгоистическое проявление.
Депрессия и ее причины.
(по Н. Мак-Вильямс).
Описание депрессивного характера.
Люди с депрессивной психологией считают, что в своей глубине они плохи. Они сокрушаются по поводу своей жадности, эгоистичности, конкурентности, тщеславия, гордости, гнева, зависти и страсти. Они считают все эти нормальные для человека чувства извращенными и опасными.
Было замечено что люди в состоянии депрессии направляют большую часть своих негативных чувств не на другого, а на самого себя, ненавидя себя без всякой связи со своими реальными недостатками. Кроме того, депрессивные люди редко способны переживать чувство гнева. Вместо него они ощущают вину. В. Голдман однажды остроумно ответил интервьюеру: "Когда меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал, я удивляюсь, почему я забыл о нем". Депрессивные люди мучительно осознают каждый совершенный ими грех — при том, что они игнорируют собственные добрые поступки, долго переживая каждое свое эгоистическое проявление.
Печаль — еще один из главных аффектов людей, обладающих депрессивной психологией. Зло и несправедливость причиняют им страдание.
Депрессивные люди считают, что они заслуживают отвержения, что именно их недостатки вызвали его и в будущем отвержение будет неизбежным, как только их партнер узнает их поближе. Они очень стараются быть "хорошими" и боятся быть разоблаченными в своих грехах и отвергнутыми как недостойные. Одна из пациенток известного психотерапевта в какой-то момент пришла к убеждению, что психотерапевт откажется видеть ее, как только услышит о ее детском желании смерти своему младшему брату. Она, как и многие современные искушенные пациенты психотерапевта, на сознательном уровне знала, что подобные желания являются ожидаемой частью психологии отвергнутого ребенка, однако на более глубоком уровне, она все-таки ждала осуждения.
Переживание вины депрессивной личностью порой неизмеримо. Некоторая вина просто является частью человеческого существования и соответствует нашей сложной и не абсолютно доброй природе. Однако депрессивная вина обладает изумительным самомнением. У человека в тяжелой депрессии оно может проявиться как убеждение в том, что то или иное бедствие было вызвано их личной греховностью. В полицейских участках знакомы с подобного рода случаями, когда имеющие галлюцинации люди в депрессии берут на себя ответственность за происшествия, которые никогда не совершали. В менее выраженной форме это случается даже с нормальными, не патологически депрессивными взрослыми с депрессивной структурой характера. "Плохое случается со мной, потому что я заслужил их" — постоянная скрытая тема пациентов в депрессии. Они даже могут обладать своего рода парадоксальным самоуважением, основанным на грандиозной идее: "Никто не является таким плохим, как я".
Поскольку депрессивные люди постоянно находятся в состоянии готовности поверить в самое худшее о самих себе, они очень ранимы. Критика часто опустошает их. В любом сообщении, которое содержит сообщение об их недостатках, они склонны различать только эту часть коммуникации. Когда критика имеет конструктивную направленность (например, в ситуации оценивания работы), они склонны чувствовать себя настолько задетыми и разоблаченными, что упускают или приуменьшают любые хвалебные стороны сообщения. Если же они подвергаются действительно значительной критике, то не способны разглядеть за всеми зернами истины следующий факт: никто не заслуживает того, чтобы его оскорбляли, даже если эти нападки законны.
Депрессивные люди нередко справляются со своей депрессией, оказывая помощь другим. Это позволяет им противостоять своей вине. Возможно, самое ироническое в нашей жизни состоит в том, что в действительности наиболее благожелательные люди, являются наиболее уязвимыми для переживаний моральной неполноценности. Многие люди с депрессивной личностью способны сохранить ощущение самоуважения и избежать депрессии, совершая добро.
Несмотря на то, что люди в депрессии настолько нарушены, что не могут функционировать нормально, они легко нравятся и даже вызывают восхищение. Так как они направляют свою ненависть и критицизм скорее вовнутрь, чем вовне, они обычно великодушны, чувствительны и терпеливы к недостаткам.
Причины депрессии.
Фрейд предполагал, а Абрахам последовательно разрабатывал идею, что важнейшим источником склонности к депрессии является переживание преждевременной потери.
Дети не справляются со своими переживаниями при потере любимых людей и воображают, что те покидают их, чувствуя гнев или обиду. Затем такие образы недоброжелательного и переживающего обиду покидающего любимого человека (матери, отца, бабушки или дедушки) изгоняются из сознания и переживаются как плохая часть собственного "Я": эти чувства слишком болезненны, чтобы их выносить, и противоречат надежде на воссоединение с тем, кого любит и по кому тоскует ребенок.
Таким образом, ребенок выходит из переживаний травматической или преждевременной потери, идеализируя потерянного человека и вбирая все негативные переживания в ощущение собственного "Я". Эта хорошо известная динамика депрессии создает глубинное переживание собственной "плохости".
Ранняя потеря не всегда является явной и наблюдаемой (например, смерть родителя). Она может быть более внутренней и психологической (например, если ребенок уступает давлению родителя и отказывается от зависимого поведения до того момента, как он действительно будет эмоционально готов сделать это).
Не просто переживание ранней потери, но и обстоятельства, которые затрудняют для ребенка понимание произошедшего и нормальное переживание горя, порождают склонность к депрессии. Одно такое обстоятельство возникает естественным образом в ходе развития ребенка. Двухлетний ребенок просто слишком мал, чтобы понять, что люди умирают и почему они умирают, и не способен понять причины такого события, как например, развод: "Папа любит тебя, но уходит, потому что он и мама больше не будут жить вместе". Мир двухлетнего ребенка еще является магическим и категоричным, поэтому ребенок, чей родитель исчезает, легко может придти к выводу, что плох он сам. Этому предположению невозможно противопоставить разумные воспитательные комментарии. Значительная потеря в возрасте двух- четырех лет фактически гарантирует некоторую депрессивную динамику.
Следует особо отметить в формировании депрессии роль пренебрежения со стороны поглощенных своими трудностями членов семьи по отношению к потребностям детей и игнорирование их потребности в соответствующем их возрасту объяснении происходящего. (это объяснение могло бы противостоять моралистическим интерпретациям детей, связанным с собственным поведением). Дж. Валерстейн продемонстрировала, что наряду с отсутствием опыта расставания с бесценным родителем, лучшим условием недепрессивной адаптации к разводу, является наличие корректного, приемлемого по возрасту, объяснения ребенку того, что было неправильным в браке его родителей.
Еще одним поощряющим развитие депрессии обстоятельством является семейная атмосфера, где существует негативное отношение к плачу и трауру. Когда родители или те, кто заботится о детях, демонстрируют отрицание горя или настаивают, чтобы ребенок присоединился к семейному мифу о том, что будет лучше без того, кого нет, и вынуждают ребенка подтвердить, что он не чувствует боли, переживание горя становится скрытым. Оно уходит вглубь и постепенно принимает форму убеждения, что в собственном "Я" что-то неправильно. Иногда дети переживают сильнейшее, но не выражаемое словами давление, исходящее от оставшегося родителя для того, чтобы уберечь этого взрослого от дальнейшего переживания горя, поскольку признание печали как бы равноценно "распаду". Иногда в семье преобладает представление о том, что открытое переживание горя и другие формы самоподдержки и заботы о себе являются "эгоистичными", "потакающими своим слабостям" или выражением "просто жалости к самому себе" — как если бы подобные действия заслуживали презрения. Многих из депрессивных пациентов обзывали различными именами, когда они не могли контролировать свои естественные реакции в ответ на семейные проблемы. Став взрослыми, они точно таким же способом психологически причиняли себе вред, если бывали расстроены.
Сочетание эмоционального и актуального отделения с родительским критицизмом создает склонность к депрессии. Одна из пациенток психотерапевта потеряла мать, болевшую раком, когда девочке было 11 лет. Она осталась с отцом, который постоянно жаловался, что несчастье усугубляет течение его язвы и приближает смерть. Другую клиентку в возрасте четырех лет обзывали "сопливым ребенком", когда она плакала из-за того, что в течение нескольких недель ее оставляли в детском саду на ночь. Еще одному пациенту — депрессивному мужчине, чья мать находилась в сильной депрессии и была эмоционально недоступной, в то время как он нуждался в ее внимании, — говорили, что он эгоист, бесчувственный человек, и что он должен быть благодарен матери за то, что она не отправила его в приют. В подобных случаях легко понять, что гневные реакции на эмоциональное насилие родителя переживаются ребенком, уже испытавшим страх в связи с отвержением, как слишком опасные.
Дети зависимы. Если те, от кого они вынуждены зависеть, ненадежны и недостаточно хороши, дети имеют выбор между соприкосновением с подобной реальностью, или жизнью в хроническом страхе и отрицании его. Они верят, что источник их несчастий находится в них самих, таким образом сохраняя ощущение, что улучшение себя может изменить ситуацию. Обычно люди идут на любого рода страдания, чтобы избежать беспомощности. Опыт психотерапии свидетельствует о том, что человек склонен предпочитать беспричинную вину признанию слабости. Переживание себя плохим является предсказуемым результатом эмоционально небезопасной истории.
Создается впечатление, что многие из депрессивных людей, были наиболее проницательными в своих семьях. Поскольку другие члены их семей предпочитали отрицать тяжелые чувства, на способность переживать этих людей навешивались ярлыки "слишком чувствительных", которые они продолжали внутренне нести в себе и которые были составляющими их чувства неполноценности. Алиса Миллер описала, как семьи могут эксплуатировать эмоциональный талант определенного ребенка. Это со временем приводит к тому, что ребенок чувствует себя ценным только в качестве выполнения определенной семейной функции. Если же ребенка еще и презирают и представляют ненормальным за обладание такими эмоциональными способностями, то депрессивная динамика будет еще сильнее, чем если бы его просто использовали в семье как своего рода "семейного терапевта".
Наконец, сильнейшим причинным фактором депрессивной динамики является характерологическая депрессия у родителей — особенно в ранние годы развития ребенка.
Благодаря изучению историй семей, близнецов и принятых на воспитание детей, было высказано мнение о наследственной передаче подверженности депрессии. Вполне очевидно, что депрессия имеет семейное происхождение, однако невозможно строго оценить степень, в какой склонность к депрессии передается генетически, а в какой депрессивное поведение родителей создает основу для депрессивных реакций их детей. Серьезно депрессивная мать, которой не оказывается существенной помощи, может обеспечить ребенку заботу только в форме надзора, даже если она искренне старается, чтобы ребенок начал жизнь с наилучшего старта. Чем больше мы узнаем о младенцах, тем больше нам становится известно, насколько важен ранний опыт в установлении их самых первых отношений и ожиданий. Дети переживают глубокое беспокойство в связи с депрессией родителей. Они чувствуют вину за естественные для их возраста требования и приходят к убеждению, что их потребности изнуряют и истощают других. Чем раньше дети начинают переживать зависимость от кого-либо, пребывающего в глубокой депрессии, тем больше их эмоциональные лишения.
Таким образом, к депрессивному приспособлению может привести ряд различных путей. И в семьях, где присутствует любовь, и в семьях, где много ненависти, возможно возникновение депрессивной динамики в результате бесконечного числа разнообразных комбинаций потери и неудовлетворительного психологического переживания таких потерь. В обществе, где родители не уделяют достаточного внимания тому, чтобы внимательно выслушать заботы детей, где люди с легкостью меняют свое местожительство, где развод является обычным делом и где болезненные эмоции игнорируются с помощью лекарств (или наркотиков), совершенно не удивительно, что стремительно взмывает наверх процент юношеской депрессии и суицида и столь характерными стали контдепрессивные средства — наркотики, алкоголь и азартные игры. Мы наблюдаем взрыв популярности движений, которые дают возможность открыть "потерянного" или "внутреннего ребенка", а группы самопомощи, которые снижают переживания изоляции и вины, так широко распространены. Кажется, что человеческие существа не рассчитывали на подобную нестабильность в их взаимоотношениях, которую приносит им современная жизнь.
|
